Недавно онлайн-издание The Verge взяло интервью у Криса Диксона ― инвестора и генерального партнера венчурной компании Andreessen Horowitz. В 2021 году он возглавил «список Мидаса» ― ежегодный рейтинг 100 самых успешных венчурных инвесторов мира по версии Forbes.
Крис поделился своими мыслями по поводу дальнейшего развития web3, рассказал о потенциале NFT и предрек неизбежный крах пяти крупнейших интернет-монополистов.
Предлагаем вашему вниманию третью часть этого интервью (его первую и вторую части вы можете прочитать здесь и здесь).
Интернет основан на принципе открытости информации. Но в нем доминирует Google потому, что обеспечивает лучший пользовательский опыт. Microsoft — огромная компания, но ее Bing не может конкурировать с Google в этом отношении.
Google — очень интересный пример. Конкуренция здесь очень плотная, и на то есть целый ряд причин, включая data network effects. Есть еще фактор рекламы, который создает network effects.
Что касается web1, то я не утверждаю, что люди будут напрямую взаимодействовать с протоколами. С SMTP взаимодействуют не напрямую, а через специальное клиентское ПО (Gmail — тогда это был Hotmail — или Outlook). При наличии протокола ключевым является возможность сменить поставщика услуг. Если я пользуюсь хостингом Rackspace или Hotmail, а они начинают вести себя неадекватно (например, брать с меня слишком большую плату), я могу перейти к другому провайдеру. С Twitter так не получится. Мне не нравится Twitter, но я не могу перейти на другую платформу. Я несколько лет создавал аудиторию и не смогу забрать ее с собой. А вот в web1 могу. И для меня это является принципиально важным.
Я не отрицаю того, что централизованных поставщиков услуг будут выбирать из-за лучшего пользовательского опыта. Главным здесь будет ответ на вопрос: «Будут ли они доминировать настолько, что пользователи не смогут перейти от них к другому поставщику услуг?» Если ответ «да», то они смогут злоупотреблять своим положением, меняя финансовые условия и алгоритмы по своему усмотрению. Если вы используете централизованного посредника (такого как, например, клиент электронной почты), то можете в любой момент его поменять. Это удерживает большие компании от соблазна злоупотреблять своей властью.
Почитайте статью в блоге Мокси Марлинспайка, основателя Signal. Он очень умный человек, но я считаю, что он упускает из виду один важный момент. Вы всегда будете использовать централизованные сервисы, потому что централизованные компании обеспечивают лучший пользовательский опыт, чем протоколы.
Вопрос заключается в следующем: кто использует digital effects лучше — компании или протоколы? В web1 это протоколы, а в web2 — компании. В web3 мы пытаемся разработать архитектуру таким образом, чтобы эффект от их использования был лучше при использовании протоколов.
Мы являемся инвесторами OpenSea. Конечно же, мы рассчитываем получить прибыль. Но прошу заметить, что ее размер составит 2,5%. А это даже отдаленно не напоминает прибыль в web2. Больше — никак. Почему? Потому что есть альтернатива. Если они поднимут ставку, то будут ограничены в возможностях. StockX и eBay, которые торгуют офлайн-товарами, или OpenSea, который продает NFT, — все они зарабатывают намного меньше. Потому что есть альтернатива. Вы просто можете продать свои кроссовки в другом месте. Те, у кого 100% прибыли, пользуются тем, что у людей нет выбора. Если вы собрали аудиторию в TikTok или Twitter, то там она и останется навсегда. И ничего вы с этим не сделаете. Они могут заламывать за это любые расценки. И в этом для меня заключается принципиальная разница.
Я не отрицаю, что с аргументацией у Мокси слабовато. Мы являемся инвесторами Coinbase, и дела у нас идут превосходно. Но если мы захотим заработать биткоины в другом месте, то всегда сможем это сделать. И это удерживает их от того, чтобы стать монополистами. Для меня это принципиальный момент. Можно иметь отличный интернет со множеством первоклассных сервисов, функционал которых соответствует web2. Но при этом необходимо контролировать монополистов и делать так, чтобы network effects работали на протоколы, которые принадлежат сообществу, а не на компании.
Поговорим о монополисте, с которым вы пока ничего не можете сделать. Когда-то вы входили в совет директоров Coinbase, а это публичная компания. Они только что опубликовали у себя в блоге сообщение о приверженности свободе слова. Но при этом им не хочется становиться мучениками за свободу слова. Суть в том, что для того, чтобы приложение появилось в магазине приложений, вы должны подчиняться указаниям Apple. Это факт. Кто-то пытается это оспаривать в судебном порядке, но пока все остается именно так.
Если вы продаете NFT, то есть цифровой товар, то Apple вам рано или поздно скажет: «Это цифровой товар, и мы хотим получить 30% от этой транзакции». С криптовалютами они пока еще так не поступают. Как при такой экосистеме создавать приложения для телефона, с помощью которых люди могли бы совершать транзакции и не платить Apple 30%? MetaMask не позволяет ничего покупать, а OpenSea не позволяет ничего покупать на iPhone.
Моя более широкая точка зрения заключается в том, что я целиком и полностью на стороне Epic. Забудьте на минуту о web3. Сама мысль о том, что поставщик оборудования может взимать 30% с поставщика ПО у себя на платформе, кажется мне безумной и нездоровой. Особенно когда у разработчиков приложений и потребителей нет альтернативных магазинов приложений или другого выбора. В мире не так уж много компаний, которые могут позволить себе заплатить 30%-й налог. Это существенно ограничивает возможности. А вообще, я оптимист и считаю, что все расставит на свои места свободный рынок. Я знаю, что сейчас такое мнение непопулярно. Я не думаю, что подобным образом дела обстоят с телефонами. Возможно, понадобится вмешательство со стороны регулирующих органов.
Сможет ли OpenSea масштабироваться без использования смартфонов?
Я думаю, рано или поздно Apple столкнется с этими проблемами. Некоторые из них являются чисто техническими. Apple планирует разрешить возврат платежей, а это очень сложно в случае с криптовалютой. Проблема в том, что платежи в криптовалютах не подлежат отзыву, если вы продаете NFT. Представьте себе, что вы купили NFT, продали его, а потом говорите: «Эй, я хочу вернуть свои деньги». Такие компании, как Stripe и другие поставщики платежных услуг, работают над решением данной проблемы. Я очень надеюсь, что в какой-то момент мы как сообщество сможем убедить Apple в том, что это не очень правильная политика. Я не думаю, что Apple нравятся социальные сети. Но если мы покажем, что благодаря им музыканты могут получать значительные доходы — то, о чем я говорил ранее — я думаю, это будет для них убедительным аргументом.
Мне кажется, Apple искренне ценит конфиденциальность и творческое начало. Как вы уже поняли, из всех крупных компаний Apple является моим фаворитом. У них прозрачная бизнес-модель, в которой отсутствует слежка за пользователями и навязчивая реклама. У них действительно слишком много власти. Но я думаю, они поддерживают творческих людей и им не нравится интернет, где действия пользователей отслеживают. Я надеюсь, что мы как сообщество сможем убедить их в том, что эта технология действительно соответствует некоторым их целям. Если нам удастся это сделать, они могут пойти на ослабление своей политики. Для нас это более долгосрочная задача.
Проблема в том, что юристы, которые специализируются на авторском праве (в том числе и я, хоть я больше этим и не занимаюсь), считают, что для передачи Bored Ape нужен документ с подписью.
Я и не догадывался, что дискутирую с юристом, который специализируется на авторском праве.
Я этого не афиширую. Как вы уже поняли, я не очень хорошо разбирался в подобных вопросах. Другой проблемой является то, что крупнейшей вычислительной платформой являются мобильные телефоны, а компании, которые контролируют их операционные системы, ограничивают продажу цифровых товаров в случае неуплаты налога. Вам не кажется, что вам придется с этим что-то сделать? К вам не пойдут пользователи, пока вы не будете доступны в телефонах.
Конечно. Я согласен. Я думаю, в этом определенно что-то есть. Я много раз выступал в Apple с докладами. Я приводил те же аргументы, что и сегодня. И позитив в том, что они готовы их услышать.
А один из ваших аргументов звучал так: «Посмотрите на мои покупки в одной только Candy Crush. Вот как я вас буду поддерживать финансово».
Именно. Мы постоянно работаем над этим. Например, сейчас я объясняю вам свою точку зрения. Я также могу проводить индивидуальные встречи и рассказывать людям о том, как они будут взаимодействовать с этой технологией. Обычно венчурные капиталисты таким не занимаются. Если вы посмотрите на историю развития технологий, то, как правило, подобные вещи решают с помощью продуктов-хитов. Предприниматели создают их и с их помощью убеждают людей.
А, может быть, глава Apple приходит домой и видит, как его ребенок делает какую-то крутую штуку в web3. Так это все и популяризируется. Обнадеживает то, что если до недавнего времени в web3 доминировали суперхардкорные технологические энтузиасты, то сейчас им на смену приходит совершенно иной тип предпринимателей. Я бы сравнил это с мобильной связью. iPhone появился в 2007 году, а App Store — в 2008-м. Обычно людям требовался год, чтобы решить, что делать, например, с приложениями для фонарика. Затем проходили еще два-три года и появлялись настоящие предприниматели. А потом уже и Snapchat, Uber и Instagram.
Большинство популярных на сегодня мобильных приложений (за исключением, может быть, TikTok) создали с 2009 по 2011 годы. Web3 сейчас очень нуждается в притоке предпринимателей, и я считаю, что они постепенно появляются. При этом их уровень значительно вырос. У меня есть друзья, которые даже не интересуются web3. Это обычные технологические инвесторы. Так вот, они мне рассказывают, что от 50% до 75% их питчей сейчас — это web3. Я слышу это от них постоянно. Это именно то, что нам сейчас и нужно. Таланты, которые создают приложения-хиты, а вы с их помощью демонстрируете людям истинный потенциал технологии и меняете при этом их сознание.
Кейси Ньютон и Лиз Лопатто мне не простят, если я не спрошу вас об инвестициях в Yuga Labs и Bored Ape Yacht Club. Я задам очень простой вопрос. Вы инвестировали $450 млн в Yuga Labs?
Нет. Это был общий раунд.
Общий раунд, конечно. Так сколько инвестировал Andreessen?
Нам запрещают обнародовать данную информацию.
Скажем так, это некая огромная сумма. Например, $450 млн. Ее дают отдельные инвесторы, а я просто все складываю в одну кучу. В стандартной венчурной модели вы рассчитываете получить 10–30-кратную прибыль. То есть от $4,5 млрд до $13,5 млрд. Как вы планируете их заработать?
В этом сообществе есть целый ряд уникальных вещей. Я думаю, это своего рода культурный феномен. Благодаря хайпу у них появились различные дочерние компании. Одна из них называется Jenkins the Valet. Эти люди приобрели Bored Ape, а теперь они создают вокруг этой платформы целое сообщество — с книгами, фильмами и многими другими вещами. Сейчас я в Лос-Анджелесе и занимаюсь web3. Голливудские СМИ очень заинтересованы в web3, и причин на то масса. Для них NFT — это прежде всего продажа эмоций. Это именно то, чего не понимают многие эксперты в области технологий, которые предпочитают работать по старинке. Я думаю, в Голливуде также не любят web2 и ждут появления новых архитектур.
Меня очень привлекает идея создавать так называемый децентрализованный контент, или децентрализованный сторителлинг. Новый Disney или Marvel не будет компанией с вертикальной интеграцией. Ее будут создавать интернет-сообщества, которые объединены NFT, токенами и другими web3-концепциями. С их помощью они будут создавать сюжеты и персонажей, а также частично владеть ими или контролировать их. Вместо того чтобы одиноко сидеть в сторонке и рассуждать о том, каким должен стать канон новой серии «Звездных войн», они смогут решать это всем сообществом. Точно так же, как «Википедия» превратила централизованное создание энциклопедий в процесс, который контролирует интернет-сообщество. В этом, на мой взгляд, и заключается высшая сила интернета.
Децентрализованно создавать контент станет возможным благодаря обширной экосистеме, которую создает сообщество Bored Apes. Здесь будут и игры, и метавселенная. Основным его двигателем будет активное ядро сообщества, благодаря которому оно будет все больше разрастаться.
Я начал наш разговор с вопроса о том, как вы принимаете решения. Вы ответили: «Одиночки принимают решения лучше, чем коллективы». Как по мне, наибольшим творческим потенциалом обладают творцы-одиночки или небольшие команды творцов. Этим они выгодно отличаются от больших коллективов. Достаточно просто посмотреть на Голливуд. Почему это так? И позволит ли это создать новый Disney или Marvel?
Я не думаю, что архитектура будет состоять из 100 человек, которые одинаково выполняют свою работу. Я думаю, что иерархия возможна, но это будет иерархия, которая будет формироваться снизу вверх. Или для вас оптимальная система — это когда ты должен переехать в Лос-Анджелес, восемь лет отсидеть за столом и завести связи, чтобы твой сценарий прочитали?
Нет, но если бы мне пришлось привести аргументы в пользу web2, то я бы сказал, что он противопоставил себя существующей системе и позволил вовлечь гораздо большее количество людей.
Согласен. Я думаю, web2 улучшил эту систему. Но я не думаю, что она действительно изменила экономику и менеджмент в Голливуде. Но вот сама идея о том, что у вас могут быть фанаты, которые участвуют в сообществах и придумывают сюжеты, действительно очень интересная.
Я бы добавил, что Netflix добился успеха отчасти потому, что он позволяет режиссерам и шоураннерам делать то, что они хотят, без излишнего вмешательства со стороны студии.
Я никогда не создавал телешоу. У меня есть друзья, которые этим занимались, и они рассказывали мне, что у них были огромные комнаты, где сидело много сценаристов, которые писали сценарии. Я не думаю, что у всех у них было равное право голоса. Но мне кажется, там ценили вклад каждого автора. Возможно, было несколько ключевых людей, которые принимали решения.
Думаете ли вы, что эта модель позволит вам каким-то образом заработать от $4,5 до $13,5 млрд?
У нас есть портфель инвестиций. И когда мы вкладываем деньги, мы спрашиваем сами себя: «Если все сложится как надо, сможем ли мы получить прибыль в десятикратном и более размере? Отличная ли у них команда? Удачная ли это идея? Все ли делается правильно?» Если ответы положительные, мы инвестируем. Где-то получается заработать, а где-то нет. Если мы хорошо подготовились, то большая часть инвестиций становятся успешными. Я не говорю, что это гарантированно сработает. Но я думаю, что это убедительно. Я думаю, что залог успеха — это способность предвидеть и отличная команда.
Структура этой сделки безумно сложная. Есть новая криптовалюта — ApeCoin. Ее контролирует DAO. DAO не является частью Yuga Labs, но Yuga Labs отдала ее им безвозмездно. Теперь ApeCoin принадлежит им, и они выпустили большое количество этой криптовалюты. 15% отдают инвесторам, а Yuga Labs владеет 25%. На мой взгляд, это очень сложная структура. В конце концов, вы получили кучу токенов, которые сразу же вырастут в цене. Вам не кажется, что у вас уже есть что-то вроде пакета акций или ценных бумаг?
Давайте вкратце о законах о ценных бумагах. В мире существует множество активов — нефть, золото, бейсбольные карточки и предметы искусства. Их эквивалентом являются ценные бумаги. Прецедентное право насчитывает сто лет, и самое известное дело, которое слушалось в Верховном суде, это «SEC против Howey Co». Есть такая вещь, которая называется Тест Howey, в котором используют пять критериев определения ценных бумаг. Одним из них является наличие группы менеджеров, которые владеют асимметричной информацией, которую нужно раскрыть общественности. Именно поэтому все законы о ценных бумагах основаны на нераскрытии информации и предотвращении мошенничества. Наше общее мнение заключается в том, что цели SEC и цели сообщества web3, на самом деле, совпадают, но по разным причинам.
«Сообщество web3 хочет устранить очаги асимметричной власти»
Сообщество web3 хочет устранить очаги асимметричной власти, а SEC хочет устранить очаги асимметричной информации. Такая вещь, как биткоин, на данный момент максимально децентрализована. Мы даже не знаем, кто такой Сатоши. Есть некая команда разработчиков, но я не думаю, что они как-то влияют на цену биткоина. Различные регулирующие органы считают его товаром, таким же как нефть или золото.
В мире, безусловно, есть люди, которые являются экспертами по золоту, управляют золотодобывающими компаниями, владеют хедж-фондами, предсказывают цену золота, используют спутниковые снимки и многие другие вещи. Но как не существует главной компании по золоту, так не существует и главного эксперта по золоту (как Тим Кук). Так же как нет и людей, которые бы заранее знали квартальную прибыль в следующем месяце.
У нас есть шесть юристов, в том числе несколько бывших сотрудников регулирующих органов. Мы много думали на эту тему и пытались сделать так, чтобы наши компании были действительно децентрализованными сетями. Чтобы у них не было возможности монополизировать свою власть. Чтобы они не владели асимметричной информацией, которая нарушает законы о ценных бумагах.
Я думаю, нам повезло в том, что законы о ценных бумагах и этика web3 совпадают. И те, и те стремятся получить высоко децентрализованные сети. Мы стараемся стимулировать людей, которые приходят в это пространство. Мы хотим, чтобы оно было таким же, как Bitcoin и Ethereum — то есть чтобы оно действительно принадлежало сообществу и управлялось им, а не создателями системы. В идеале, владея токенами, здесь все будут иметь равное право голоса. В конечном итоге многие из этих проектов не должны иметь управляющих компаний. Они должны быть такими же, как Linux.
Есть один человек, который действительно важен для Linux.
Программное обеспечение с открытым исходным кодом обычно создают сообщества. Я думаю, что криптопроекты и web3-проекты в конечном счете должны стать сервисами, которые принадлежат интернет-сообществам и ими же управляются. А компании со временем должны исчезнуть. Таково мое мнение.
Так многие видят прогрессивную децентрализацию.
Трудно достичь этого в одночасье, но есть целый ряд гарантий, которые можно обеспечить на законных основаниях. Что касается самого биткоина, то Сатоши участвовал в форумах и занимался кодированием в течение первых двух лет. Потом он исчез. Поначалу очень тяжело, потому что люди смотрят на тебя как на сумасшедшего и не собираются участвовать в твоих проектах. Часто они работают на ранних стадиях, а потом уходят.
Раз уж вы упомянули Linux, то позвольте мне тогда провести сравнение с открытым ПО. Считаете ли вы, что Yuga Labs должна исчезнуть, а ApeCoin стать отдельным протоколом? Мы начали с протоколов и пользовательского опыта, а также отличий между ними. Попробуйте применить те же критерии к Bored Ape Yacht Club.
Мы не управляем компаниями, поэтому наши проекты будут делать то, что им захочется. Возможно, есть компании, которые создают клиентское ПО, или фонд, который ими управляет (например, Linux Foundation). Но я бы хотел видеть мир, в котором всем этим управляют открытые протоколы, а компаний нет вообще. На мой взгляд, в этом и заключается основная суть этого тезиса.
Мы говорим о культуре финансирования, но в более глубоком смысле. О криптовалютах, ценных бумагах, токенах и покупке вещей. У детей, которые заходят в интернет, мало денег. Доходы у творческих людей небольшие. Но у них у всех есть доступ к такому, чего никогда раньше не существовало. Благодаря этому они могут не просто получить 1 тыс. истинных фанатов. Их может быть 1 млн, причем по всему миру. Например, K-pop — это феномен, который возник благодаря интернету. Если вы начнете ограничивать его деньгами, токенами и специальными привилегиями, то не приведет ли это к созданию экосистемы, рассчитанной только на богатых людей?
Я думаю, что все наоборот. Посмотрите на игры. Они всегда опережали другие виды медиаразвлечений на 5–10 лет. И началось это еще с того времени, когда они только начали появляться в интернете. Тогда же возникли Steam и цифровая дистрибуция. В техническом и творческом плане игры во многом стали культурным центром. Сейчас доминирует модель League of Legends или Fortnite, при которой вы получаете игру бесплатно, а ее монетизация осуществляется за счет внутриигровых покупок. Монетизируют статус. Почему вы покупаете костюм кролика в Fortnite? Почему вы покупаете плащ волка в League of Legends? Все это статусные вещи, и тут непонятно — то ли это смешно, то ли это круто. Все это как косметика.
Вы не покупаете ничего особенного, но при этом Fortnite зарабатывает на «косметике» до $2 млрд в год. Поговорим о стриминге. Если вы думали, что из-за своей бизнес-модели разработчики компьютерных игр будут препятствовать их шерингу, то вы глубоко ошибались. На самом деле, все наоборот. Все компании, которые разрабатывают игры, включают в них стриминговую поддержку. Nintendo долгое время боролась с этим, потому что это было нарушением авторских прав. Но они поняли, что маркетинговые преимущества перевешивают аргумент о нарушении авторских прав.
Я бы сказал, что сейчас игровая индустрия более свободная и открытая, чем когда-либо. При этом львиную часть денег в ней зарабатывают на внутриигровых продажах. На мой взгляд, в этом у нее много общего с NFT. Для большинства в интернете это виртуальные товары. Скоро и музыканты смогут монетизировать свой контент наподобие Fortnite. Поэтому я им советую бесплатно делиться своей музыкой. В будущем такая модель станет доминирующей. Мы никому ее не навязываем, но я думаю, что люди выберут именно ее. Делайте все то же самое, что делают разработчики игр — распространяйте бесплатно музыку, давайте ее слушать, делайте ремиксы, рекламируйте ее и внедряйте ее в культуру. А затем монетизируйте статусный уровень, уровень NFT и уровень виртуальных благ. Разработчики видеоигр это уже поняли. На самом деле, в этом нет ничего революционного. Этой же технологией могут воспользоваться и все остальные. Я думаю, что благодаря ей медиа станут еще более открытыми. А когда у вас будет новая бизнес-модель, то вы сможете больше времени уделять творчеству. Сколько дизайнеров застряли в Pepsi, делая стотысячный идиотский рекламный ролик, в то время как они могли бы заниматься чем-то намного более интересным?
Мы только что узнали, что Pepsi никогда не станет ограниченным партнером a16z. Дальше я продолжать не буду. Скажу лишь, что это мне напоминает мой разговор со Стивом Аоки. Он предложил сделать то же самое. И тогда я его спросил: «Вы великий музыкант. Вы хотите сказать, что музыка сама по себе не будет иметь никакой ценности и станет инструментом для маркетинга чего-то более прибыльного?»
Это все равно, что сказать, что видеоигра не имеет ценности. Конечно же, она имеет ценность.
Вы же говорите, что вся музыка будет бесплатной, поэтому люди не будут ее покупать.
Видеоигры бесплатны, но это не значит, что видеоигры не имеют ценности.
Видеоигры сейчас похожи на торговый центр, где вы покупаете одежду. Музыка — это не то.
Я не думаю, что сравнение с шопингом здесь уместно. League of Legends и Fortnite — отличные игры, и они бесплатные. Я с вами не согласен.
Они являются транзакционными платформами. С песнями такого не выйдет.
Все уже поняли, что песня должна быть невероятно популярной во всем мире. Интернет — это гигантская машина по распространению мемов. Вы можете пытаться бороться с ней, но, как оказалось, это не лучшая стратегия. Позвольте ей делать свое дело и монетизируйте статус. Вот почему видеоигры стали центром культуры и бизнесом с оборотом $150 млрд в год. $60 млрд из этой суммы — это виртуальные товары. Оборот же всей музыкальной индустрии оценивается приблизительно в $20 млрд.
Деньги важны, потому что они идут на финансирование музыкантов. Благодаря им больше людей могут заниматься своим любимым делом. И так и должно быть. Для творческих людей в интернете должен наступить новый золотой век. Вы нажимаете на кнопку — и 6 млрд людей получают доступ к вашему контенту. Единственная причина, по которой сейчас этого не происходит, заключается в том, что нам мешают это сделать пять компаний с их алгоритмами и рекламой, направленными на извлечение как можно большего количества денег. Видеть в сотый раз рекламу об отпуске на Гавайях у себя в музыкальной ленте надоедает. И никакой пользы от этого тоже нет. Нашим слушателям могут не нравиться видеоигры, но я думаю, что сейчас они переживают свой расцвет. Большинство из них бесплатны, потому что их создатели придумали иной способ монетизации. Мы должны использовать это.
Не уверен на все 100%, но думаю, что этот эксперимент стоит провести. Мы даже выделим деньги на него. И я попрошу наших слушателей непредвзято отнестись к нему. Они не обязаны верить всему, что я сегодня сказал. Но это очень важно, поскольку касается того, как будет устроен интернет — экономически и в плане управления — в ближайшие десятилетия.
Я думаю, на этой оптимистичной ноте мы можем поставить точку. Крис, спасибо вам большое за то, что пришли, за участие и за вопросы. Я вам очень признателен. Мы встретимся через три месяца, когда Ethereum перейдет на proof of stake.
Спасибо, Нилай. Был рад вас видеть.